В то время как яхту Freelancer проверяло ФСБ в Повенце, мы шли пешком, ехали на попутных машинах, вместе с “путейскими речниками” сверяли “водную обстановку” Беломорканала, передвигаясь по воде на их небольшом катере. Мы делали репортажи.

За несколько дней добрались до 11 шлюза. Полностью их осмотрели и сняли то, что смогли снять, так как не только на каждом шлюзе написано “Фото и видео съемка запрещена”, но также запрещено снимать в селах, где расположены лагеря и тюрьмы, коих здесь множество вдоль канала, протяженность которого более двухсот километров.

Представьте себе: вы входите в село по разбитому асфальту среди тайги, и, вместо “добро пожаловать в русскую деревню”, на большом плакате написан список того, что вам запрещено делать. Это страшно. По-человечески страшно. Это уже как тюрьма. Когда вас заметит на улице какой-нибудь представитель охраны лагеря или шлюза, то могут проверить не только документы, но и камеры – “Дык да, покажите-ка, что вы там наснимали…”

У шлюза номер 10, рядом с тюрьмой строго режима, заметив теплоход (которые здесь бывают крайней редко), я стал снимать и сразу услышал: “Ээй!!! Ээй!!!” Я не повернулся в сторону охранника с автоматом и продолжал снимать. Надоели они со своими дикими порядками времен 1937 года. Охранник МВД стал опять кричать свое “Эй”, а моя камера опять издавать свое “клац”. Кадр был никакой, но я принципиально не хотел останавливаться. После того, как он передернул затвор автомата, звук которого я навсегда запомнил с тех пор, когда меня водили на расстрел в Чечне, я перестал “клацать” и посмотрел в сторону охранника.

Ствол был направлен в мою сторону, а его товарищ быстро бежал ко мне. У товарища не было автомата, у него на бедре весел пистолет. Я поднял руки вверх вместе с Leica и сказал: “Я – журналист!”

Естественно, это не помогло. Охранник забрал у меня документы и предложил пройти вместе с ним. Я не собирался никуда идти, и не знаю, что было бы дальше, но подошел начальник шлюза в погонах речника и я сразу спросил его: “Ну, что? Шпиона поймали?”
– Может и шпиона, – ответил он, – То, что не шпион – Вам надо еще доказать!
– Я думал, что доказать надо обратное, и не мне, а Вам.
– Вот как Вы вопрос ставите, но Вы же знаете, мы в два счета сейчас Вам хоть что докажем и в соседнее учреждение передадим, – показал он рукой в сторону тюрьмы особого режима.
– Не удивлюсь, точно также вы с моими предками поступили в 37-м. Так что мне плевать на ваши доказательства, – зло сказал я, – И что, Ваш охранник стрелять бы в меня начал, если бы я не перестал снимать?
– Начал бы, – уверенно ответил начальник шлюза, – Это его работа.
– Отлично тогда! А моя работа – делать фотографии, повторим еще раз?

Начальник шлюза как-то немного смягчился после моих резких слов и предложил: “Давайте так: мы возвращаем Вам документы, а Вы больше не снимаете шлюз”.

Мы пошли снимать водопад, который был рядом и по пути нашли профиль Сталина, выложенный белым мрамором на серых камнях у берега обводного канала. Жутко это. Говорят, что профиль “вождя всех народов” особенно хорошо виден с высоты птичьего полета или с вертолета.

Если на 10-м шлюзе нам угрожали оружием, то на 11 – принимали радушно. Милейшая женщина, учитель истории Любовь Поморцева показала нам все достопримечательности окрестностей. Их оказалось немного: сам шлюз и рядом с ним захоронения. Их несколько: одно – с погибшими каналоармейцами, другое – стоянка древнего человека. Последнее обнаружили неделю назад. Приезжал археолог Константин Герман из Петрозаводска и зафиксировал открытие.

Как рассказал нам начальник 11 шлюза Тимаковский, с археологом тоже вышел конфуз: “Иду я утром рано на работу. Смотрю недалеко от шлюза какой-то мужик яму копает. Мужик не местный. Подозрительный. Думаю, наверное шлюз собирается заминировать. Терроризм же везде, как по телевизору говорят. Подошел. Спрашиваю: “Ты что копаешь?” Он отвечает: “Копаю”. Я его опять спрашиваю: “Что копаешь?”, а он мне опять – “Копаю”. Ну, в конце концов, он догадался и сказал: “Да археолог я, стоянку древнего человека нашел, вот и копаю”. Очень удивился я и совет ему дал, где еще может быть такая стоянка, а он мне и на это ответ дал: “Да я уже был там и зафиксировал все”. Вот так я археолога за террориста принял”, – засмеялся начальник шлюза.

Между фотографическим делом мы устроили небольшой видео-опрос местного населения и попытались найти дом бывшего министра МВД Рашида Нургалиева и, соответственно, посетить колонию номер 7, где содержится “осУжденный Ходорковский”.

Колония находится в лесу. Вокруг нее небольшое поселение – деревня, в которой живут в основном сотрудники лагеря. Однако есть и люди, не имеющие никакого отношения к этому заведению. Они купили здесь себе квартиры, потому что они стоят очень дешево.

Мы решили поступить просто – позвонить в бронированную дверь колонии номер 7. К нашему удивлению электрический замок завизжал и загорелась зеленая лампочка. Я потянул ручку и тяжелая дверь открылась. Мы легко вошли во внутреннюю часть лагеря. Еще несколько похожих дверей, и мы оказались перед дежурным офицером: “Здравствуйте, мы пришли к Ходорковскому”, – легкомысленно сказал я. Рядом стоял мой коллега Аксаков, крутил головой по сторонам и пытался произвести “дебильный вид”, потому что тайно записывал все на видео-камеру, которая висела у него на груди.

У нас проверили документы, записали на видеокамеру несмотря на то, что у меня уже кажется на лбу выдолблено: “Фото и видео сьемка запрещена”, так или иначе, мы записали друг друга на видео (тайно), нам объяснили процедуру посещения колонии и сказали “до свидания”. Естественно, снимать категорически запретили даже на улице. Естественно, мы не послушались и решили сделать небольшой м-медийный репортаж для М-Журнала, который опубликуем в ближайшее время.

Если честно, настроение у нас скверное. Я нахожусь в жесткой депрессии, а Аксаков в “бесконечной тоске о судьбах Родины”. Однако, когда мы остаемся друг с другом наедине где-нибудь в укромном месте, без охранников, заключенных бывших и будущих, то начинаем петь песни. Поем даже тогда, когда нет водки и пива. Это уже диагноз?

Текст: Олег Климов, где-то между беломорскими шлюзами 10 и 11
Песня: Александр Аксаков, слова народные, музыка МВД